— Есть ли у вас боец, готовый выступить в вашу защиту?

— Да, милорды, есть. — Принц Оберин поднялся на ноги. — Я убежден, что карлик невиновен.

Зал ответил ему оглушительным гулом. Особенно отраду Тириону доставило мимолетное сомнение, подмеченное им в глазах Серсеи. Сто золотых плащей долго стучали древками копий по полу, прежде чем в зале опять восстановился порядок. К этому времени лорд Тайвин успел оправиться.

— Поединок состоится завтра, — возвестил он железным голосом. — Пусть боги решают дело, я же умываю руки. — Он метнул на сына взгляд, полный холодного гнева, и вышел в королевскую дверь за троном вместе со своим братом Киваном.

Тирион, вернувшись в башню, налил себе вина и послал Подрика за хлебом, сыром и оливками. Ничего более плотного он, пожалуй, не удержит. Ты думал, я покорюсь без борьбы, отец? — вопрошал он тень, падающую от свечей на стену. Для этого во мне чересчур много от тебя. Он чувствовал странное спокойствие, отняв право судить и решать у отца и отдав это право в руки богов. Если боги, конечно, существуют и им есть хоть какое-то дело до него. Если их нет, жизнь его в руках дорнийца. Но чем был дело ни кончилось, отрадно сознавать, что планы лорда Тайвина потерпели полный крах. В случае победы принца Оберина Хайгарден еще больше ожесточится против Дорна. Еще бы: ведь человек, в свое время искалечивший сына Мейса Тирелла, теперь поможет карлику, едва не отравившему его дочь, избежать заслуженного наказания. Если же восторжествует Гора, Доран Мартелл определенно захочет узнать, почему его брата, приехавшего искать справедливого возмездия, постигла смерть. И Дорн, возможно, коронует-таки Мирцеллу.

Прямо-таки сладко умирать, зная, какую кашу ты заварил. Придет ли Шая поглядеть на его казнь? Будет ли стоять вместе с другими, чтобы увидеть, как сир Илин отрубит его безобразную голову? Будет ли скучать по своему гиганту Ланнистеру, когда его не станет? Тирион допил вино, отшвырнул чашу и пропел с чувством:

Сир Киван этой ночью не пришел к нему. Сейчас они с лордом Тайвином, должно быть, пытаются умиротворить Тиреллов. Очень может быть, что с дядюшкой Тирион больше не увидится. Он налил себе еще вина. Жаль, что он обрек на смерть Саймона Серебряный Язык до того, как узнал все слова песни. Особенно если принять во внимание то, что сочинят о нем после. «Золотые руки всегда холодны, а женские горячи», — пропел Тирион. Быть может, остальное он допишет сам, если будет жив.

Ночью, как ни странно, он спал долго и крепко. Встав на заре, отдохнувший и с чувством здорового голода, он позавтракал поджаренным хлебом, кровяной колбасой, яблочным пирожком и двойной порцией яичницы с луком и огненным дорнийским перцем. Затем он обратился к страже за разрешением повидать своего бойца, и сир Аддам дал свое согласие.

Принц Оберин попивал красное вино, между тем как четверо молодых дорнийских лордов облачали его в доспехи.

— Доброе утро, милорд, — сказал он Тириону. — Не хотите ли вина?

— Благоразумно ли это, что вы пьете перед боем?

— Я всегда пью перед боем.

— Это может стоить вам жизни. Хуже того: это может стоить жизни мне.

— Боги защитят невинного, — засмеялся принц. — Ведь вы невинны, я полагаю?

— Разве что в убийстве Джоффри. Надеюсь, вы понимаете, с чем вам предстоит столкнуться. Григор Клиган…

— Очень велик? Я слышал.

— Он почти восьми футов ростом, а весит стоунов тридцать — и все это мускулы, а не жир. Его оружие — двуручный меч, который он держит одной рукой. Он разрубает человека пополам одним ударом, и обыкновенный воин не смог бы выдержать вес его доспехов, не говоря уж о том, чтобы драться в них.

Принц Оберин сохранил полную невозмутимость.

— Мне и раньше доводилось убивать крупных мужчин. Вся штука в том, чтобы свалить их с ног. Как только он падает, ему конец. — Уверенность дорнийца почти что передалась Тириону, но тут Оберин сказал: — Дейемон, мое копье! — Сир Дейемон бросил его принцу, и тот поймал копье на лету.

— Вы хотите выйти против Горы с копьем?! — Тириона вновь обуяло беспокойство. В битве сомкнутые ряды копейщиков представляют грозную силу, но поединок с прославленным фехтовальщиком — совсем другое дело.

— У нас в Дорне любят копья. Притом это единственный способ удержать его на расстоянии. Взгляните, лорд Бес, только руками не трогайте. — Толстое, гладкое, тяжелое копье насчитывало в длину восемь футов. Шесть из них занимало ясеневое древко, а последние два — сталь, от листовидного черенка сужающаяся в пику, столь острую, что ею можно было бриться. Принц Оберин повернул копье в руках, и Тирион обратил внимание на черный блеск наконечника. Масло? Или яд? Лучше, пожалуй, не знать.

— Надеюсь, вы хорошо им владеете, — с сомнением молвил он.

— Жаловаться вам не придется, а вот сиру Клигану — кто знает. Какими бы прочными ни были его доспехи, в них имеются сочленения, а стало быть, и щели. На локтевых и коленных сгибах, под мышками… уж я найду, где его пощекотать. — Принц отложил копье. — Говорят, что Ланнистеры всегда платят свои долги. Быть может, после нынешней драки вы не откажете проехаться со мной в Солнечное Копье. Мой брат Доран будет рад знакомству с законным наследником Бобрового Утеса… особенно если тот привезет с собой свою прелестную жену, леди Винтерфелла.

Не думает ли Змей, что он припрятал где-то Сансу, словно орех на зиму? Если так, незачем его разочаровывать.

— Поездка в Дорн представляется мне весьма приятной.

— Рассчитывайте на длительное пребывание. — Оберин глотнул вина. — Вам с Дораном есть о чем поговорить. Музыка, торговое дело, история, вина, карликов грош… законы наследования и престолонаследия. Не сомневаюсь, что королеве Мирцелле очень пригодится совет ее дяди в предстоящие нелегкие времена.

Если маленькие пташки Вариса сейчас слушают их, Оберин дает им богатую пищу для слуха.

— Пожалуй, я все-таки выпью, — сказал Тирион. Королева Мирцелла! Недурно — жаль, что он действительно не прячет Сансу за пазухой. Если бы она приняла сторону Мирцеллы против Томмена, поддержала бы ее Север или нет? То, на что намекает Красный Змей, — измена. Смог бы Тирион не на словах, а на деле поднять оружие против Томмена и собственного отца? Серсея взбесилась бы — ради одного этого стоит попытаться.

— Помните, о чем я вам рассказывал в нашу первую встречу? — начал Оберин, пока Бастард из Дара Богов застегивал на нем поножи. — Мы с сестрой приехали в Бобровый Утес не только ради вашего хвоста. Мы совершали своего рода поход через Звездопад, Бор, Старомест, Щитовые острова, Кракехолл и Бобровый Утес — истинной же его целью был брак. Дорана, уже помолвленного с леди Мелларио из Норвоса, оставили в Солнечном Копье кастеляном, но у нас с сестрой еще не было нареченных.

Элию это волновало, как всякую девушку ее возраста; хрупкое здоровье до сих пор не позволяло ей много путешествовать. Я же развлекался тем, что высмеивал ее поклонников. Я давал им прозвища: Лупоглазый Лордик, Сир Губошлеп, Двуногий Кит и так далее. Единственным, кто хоть чего-нибудь стоил, был молодой Бейелор Хайтауэр. Сестра почти уже влюбилась в этого красавчика, но тут он имел несчастье пукнуть при ней. Я тут же прозвал его Ветродуем, и с тех пор Элия смотреть на него не могла без смеха. Я был тогда скверным мальчишкой — не знаю, почему никто не позаботился подрезать мой злой язык.

Тирион про себя согласился с ним. Бейелор Хайтауэр уже не молод, но по-прежнему остается наследником лорда Лейтона; он богат, красив и пользуется заслуженной рыцарской славой. Теперь его называют Бейелор Белозубый. Если бы Элия вышла за него, а не за Рейегара Таргариена, она и посейчас жила бы в Староместе и растила своих детей. Сколько жизней погасило одно злополучное «пук».